Обращение Солженицына к Государственной Думе

28 октября 1994 года

Уважаемые депутаты Государственной Думы! По роду моей работы за много лет я прочел почти сплошь все стенограммы четырех дореволюционных Государственных Дум. Мне пришлось узнать и безудержную конфликтность с властями Первой и Второй Дум - неработоспособных, и очень работоспособную Третью Думу, которая, однако, три года бессмысленно тормозила целительные земельные столыпинские реформы, и двойственную роль четвертой Думы. С одной стороны, работоспособной, а с другой стороны, задавшейся вздорной мыслью свергнуть верховную власть в стране во время войны из расчета, что после войны это не удастся. И эта победа ей удалась. Но по историческому возмездию или исторической иронии сама четвертая Дума в тот самый день вместе с падением верховной власти закончила свое существование и больше никому не была нужна ни одного дня.

Весь этот парламентский опыт российский не слишком вдохновляет нас и являет нам суровое предупреждение на будущее. Я рассматриваю вас сегодня как пятую Государственную Думу, на продлении той же линии развития. Я сознаю свою ответственность, выступая сегодня перед вами здесь. Но еще большая ответственность лежит на вас перед народом, страдающим и ожидающим. Проехав много российских областей, из сотен встреч и потом из тысяч писем внагонку я вынес ощущение, что наша народная масса обескуражена. Что она в ошеломлении, в шоке от унижения и от стыда за свое бессилие. Что в ней нет убеждения, что происходящие реформы и политика правительства действительно ведутся в ее интересах. Людей низов практически выключили из жизни. Они не имеют... Все, что делается в стране, происходит помимо них. У них остался небогатый выбор: или влачить нищенское и покорное существование, или искать пути незаконных ремесел, обманывать государство или друг друга.

Статистика сегодня приносит нам известия, что у нас увеличилось число самоубийств, и именно среди мужчин среднего возраста, то есть кормильцев. А что говорить тогда о шаткости подрастающего поколения? Статистика свидетельствует, что у нас сегодня (и все это знают уже в мире) смертность превзошла рождаемость, то есть мы начали вымирать. Сегодня рождение ребенка в России уже рассматривается почти как подвиг. А кто не в отчаянии - конечно, есть и такие, - то те в апатии, в безразличии ко всей этой московской политике, ко всем московским партиям.

Может быть, нам неизбежно было предназначено выйти такими после 70-летнего духовного вымаривания нас. В тюремных камерах 1945-1946 годов мы, ровесники революции, и люди старше нас ломали головы. Нам было уже тогда понятно что коммунизм обречен, но и тогда было понятно, что выход из него будет болезненным. Мы ломали головы, как выйти из этого наименее болезненным путем.

Увы, сегодня надо признать, мы выходим из коммунизма самым искривленным, самым болезненным, самым нелепым путем.

Из всех моих встреч я вынес впечатление, что центральные органы исполнительной и законодательной власти имеют слабую связь с болями страны, что они вот это состояние народа не впускают в свой замкнутый эллипсоид власти. Поразишься этому. Очевидно, здесь слишком толстые стены.

Мне по всему моему пути говорили, требовали, убеждали, умоляли: выскажите, выскажите в Государственной Думе, скажите президенту, что накопилось, что накипело в душе простого человека. Да мы все хорошо их знаем - наши беды и наши язвы: и сокрушительное падение производства промышленного и сельскохозяйственного, и разгул чужой валюты по нашей стране - какая дикость! Совсем недавно объявили - справедливо - национальной катастрофой падение рубля. Но простите, национальная катастрофа с рублем произошла гораздо раньше, давно произошла, тогда, когда рубль стал равен центу - вот тогда надо было говорить, что национальная катастрофа, и спохватываться.

Мы все знаем, что происходящие экономические реформы, их план никогда не был объявлен. Почему? Или его нет, тогда это авантюра, или он есть, тогда почему его скрывают? Мы все знаем, что цены освобождены в угоду монополистам. Мы знаем, что ни по какому ваучеру ни один гражданин не получил и отдаленно своей доли в национальном достоянии. Нам известны из прессы то там, то здесь скандальные случаи приватизации за бесценок. Кто-то взял почти бесплатно, а государство не получило ничего. Еще лучше мы знаем, потому что это охватило половину страны, что государство ограбило 70 миллионов вкладчиков - самых добросовестных, самых лояльных, самых доверчивых своих граждан. Дало жестокий урок: никогда не верь государству и никогда не работай честно! И мы знаем, как катастрофически падает наша передовая и блистательная наука, как падает наше образование, как падает медицина, как миллиарды долларов в год разграбляются и куда-то увозятся из страны и как по стране свободно шествует преступность с большой буквы.

Третий год мы слышим и от правительства, и от президентской команды, и от так называемой непримиримой оппозиции одно и то же: борьба с преступностью, борьба с преступностью, конференции по борьбе с преступностью, указы по борьбе с преступностью, законы по борьбе с преступностью. Скажите, где открытые суды, где грозные приговоры? Можете вы назвать? Слышали вы о них?

И нет уголовных законов, соответствующих этой невиданной криминальной ситуации, которая сегодня пугает уже и Америку, и Германию - она уже и туда хлестнула. Нет нового Уголовного кодекса, нет Уголовно-процессуального кодекса, может быть, потому, что у Государственной Думы нет времени. А Столыпин в 1906 году вот такой же начинавшийся хаос, вот такой же вихрь безумной преступности остановил в пять месяцев!

Наши законы, увы, не определяют обязанностей государства. Государство - это первый невыполнитель всех обязательств, и это вызывает хаос. Государственные структуры и чиновники не отвечают перед простым гражданином. Это беспредельность начальствования. Мы сейчас, на переходе, кажется, к демократии, увеличили нашу бюрократию вдвое и втрое. А она сама сверху вниз наращивает себе кадры. Скажите, где, кто сегодня занимается контролем расширения штатов? Скажите, где сегодня есть конкурсные условия для занятия должностей? Ничего подобного - как скажет очередной начальник.

А немало чиновников и немало администраторов дозволяют себе также коммерческую деятельность, что вообще немыслимо нигде на Западе, а только у нас. Я напомню: 4 апреля 1992 года был указ Президента о борьбе с коррупцией в государственной службе. Прошло два с половиной года. Скажите, какой абзац, хоть единственный абзац из этого указа приведен в действие за два с половиной года? Судебная власть, прокуратура, следственные органы, правоохранительные меньше всего затронуты реформами. То и дело мы слышим, из каких-то мест до нас доносится: там суды по-прежнему, по-советски, зависят от администрации, в другом месте ведут незаконное следствие, едва ли не с пытками, чтобы вынудить дать ложные показания. А состояние мест заключения? Вы читали об этом достаточно.

Я получаю писем несчетное число - письма и письма. Но из чего состоят эти письма? Это поразительно. Большая часть всех бесчисленных писем, которые приходят ко мне, это просьбы о заступничестве в инстанциях. Бедняки не имеют никакой возможности разговаривать ни с какой инстанцией, с ними никто не разговаривает. И они в отчаянии собирают пачки своих дел и посылают - кому же? - писателю. Разберись, писатель!

Мы давно слышим только об экономике, экономике, экономике, кажется, больше ни о чем. Но государственное устройство еще первей и важней, потому что это условие того, чтобы вообще можно было жить. Часто звучала и звучит фраза: "Да что вы беспокоитесь? Рынок все расставит на свои места". Рынок государственного устройства не расставит, и нравственных основ общества рынок не расставит. Это опасная пассивность государственной мысли. А у нас вообще нет единой общей государственной мысли, как, кстати, нет ее и в экономике.

Если это правда, что мы хотим идти к демократии, то есть к полной власти народа над собственной судьбой, так дайте нам идти к ней! Давайте наконец начнем, этот исторический шанс сегодня еще не упущен. А какой у нас строй сегодня? Никак не демократия, сегодня у нас, признаем честно, олигархия, то есть власть ограниченного замкнутого числа персон.

На таких огромных пространствах, как Россия, с нашими нынешними язвами нам никогда не справиться при пассивности народа. Дайте нам, дайте народу реальную власть над своей судьбой, низам народа дайте власть. Дозвольте к тому же каждому, каждому гражданину быть экономической личностью.

Мы себя успокаиваем, что у нас сегодня потому демократия, что действует демократическая система выборов. Но нынешняя система выборов не дает выхода активным народным силам по всем просторам страны. В чем пороки? Партии, московские партии, рассматривают народ как материал для избирательной системы. Не случайно у нас загуляло снобистское словечко "электорат", а народ рассматривает партии: а, кто бы из них ни победил, все равно это будет одно и то же - партия-начальство.

А еще добавьте к этому инерцию голосования, которую мы вынесли из большевистских десятилетий. Мне пришлось говорить с рабочими, они сами удивляются, говорят: вот мы сейчас при Вас кроем свое начальство, свобода слова есть, правильно. Но доходит дело до голосования - что с нами происходит? Нам предлагают резолюцию, и мы поднимаем руку.

И всюду меня спрашивали, всюду и везде: так что же нам делать? Я отвечал везде: только не насильственный путь, только не революционный путь, только никаких новых чисток! А тогда, спрашивают, какой выход? Где искать ключ? Я находил такой ключ: не пропускайте местных выборов. Вам даны местные выборы. Я понимаю, когда вы выбираете в Москву, вы, в общем, никогда не знаете, что это за люди, откуда они взялись, что они будут делать. Но на местных выборах не будьте пассивными, не наказывайте сами себя. Вы же видите этих людей, их лица, их поступки, их действия, смотрите в их глаза. Выбирайте тех, кто честен, бескорыстен, умен и, очень важно, стоек перед начальством, мужественен перед начальством, - это нужно. А мне разумно отвечали: вот именно местные выборы - самое страшное, потому что все мы напрогляд. Вот на местных выборах как выступишь - завтра тебя лишат работы, если не вообще сживут со света.

Да, в августе 1991 года мы упустили возможность направить народ к свободному волеизъявлению, дать самому народу управлять собой. На постах мы тогда оставили все ту же номенклатуру, перекрашенную в демократов, перебежавшую в демократы. И это теперь наследие нам на 10, на 20, на 30 лет.

Сейчас везде обсуждается очень живо такой вопрос. Ну, вот будут следующие местные выборы. Избирать ли самих глав администраций местных - районных, городских, областных, - избирать или нет? Я нахожу этот вопрос совсем не простым. Недавно был указ президента о невыборности губернаторов. Надо сказать, что при огромных просторах нашей страны, при разнообразии населения в ней нам одновременно нужны и сильная центральная власть с вертикалью власти, и широкая активность народа, тоже с поднимающейся вертикалью. В Конституции записано буквально: формы местного самоуправления избираются самим населением. Так дайте населению действительно избирать и действительно осуществлять власть! Вот это и есть путь открыть населению самодеятельную, народную власть.

Сколько я видел (это главное впечатление всей моей поездки) повсюду людей активных, деятельных, инициативных, энергичных, показывающих, что потенциал народа нашего не уничтожен всеми уничтожениями. И все эти люди - без места, без пути, не знают, куда себя приложить.

Сейчас в Думе, я знаю, готовится проект закона о местном самоуправлении, очень важный. Я в контакте с этим комитетом. Мы с ним будем еще немножко консультироваться. Но я нахожу, что местное самоуправление - это узкий термин, ибо он ограничивает местное самоуправление сверху - местное, и хватит! Я считаю гораздо более удачным термин "земство". Земство - это старый русский термин, который существует много веков. Земство - это совокупность всех людей, живущих на данной земле. Земство - это форма самоорганизации населения. Это земство в смуту XVII века спасло Россию. Тогда пали цари, разбежались самозванцы, разбежались бояре. Обезглавленная Русь, земская Русь подняла сама себя. Нашла ополчение, изгнала иностранцев, очистила Москву, установила твердое государство.

Увы, уже тогда, в петербургский период, земство начали подавлять и сильно подавили. При Александре II произошло его счастливое возрождение, правда, частичное. Не на все области России, не на все губернии, не во всю высоту - без волостного земства и без общероссийского. Но какое было благотворное это земство! Сколько накопило оно ценнейшего опыта и сколько воспитало деятелей, устраненных от власти, политической властью устраненных. Чем занималось земство - это перечислить все нельзя, я лишь немногое назову: дорогами, мостами, почтой, противопожарными мероприятиями, мелиорацией, продовольственными запасами, складами, помощью нуждающимся, бедным, больным, здравоохранением (наши русские земские врачи - это слава наша), школами, библиотеками и так далее, и так далее, и так далее.

Дело в том, что 80, если не 85 процентов жизни простого человека проходит только на местном уровне. И это не удивительно. Сегодня посмотрите в Соединенных Штатах или посмотрите в Швейцарии - так и есть. 80, 85 процентов всех вопросов решается на месте, местными людьми, местным самоуправлением, не ждут никаких указаний из Вашингтона. Так было, так могло работать и наше земство. Затем большевики земство раздавили как самого вредного себе соперника.

Год назад земство у нас формально зарегистрировано Министерством юстиции и стало немножечко восстанавливаться кое-где по областям. В некоторых еще робко, а в других его уже сейчас давят, предполагая себе соперника. Но весь путь земства - впереди, только нужны законодательные рамки, юридические права и собственность земству.

В нижних слоях жизни земство должно взять все главные отрасли, отобрать их у правительства на вертикали. Правительственная вертикаль должна остаться. Должна быть сильная президентская власть. И потом вертикаль вниз, но она книзу сужается, компетенция ее, функции ее сужаются. У земства наоборот. У земства наиболее широкая компетенция внизу, но она растет кверху до всероссийского уровня, хотя тут компетенция и функции ее уменьшаются. И на всей высоте, на всех уровнях правительство должно контролировать земство, чтобы оно выполняло государственные законы, а земство должно контролировать правительственную линию на открытость и честность ведения дел. Вот тогда никакая коррупция не станет у нас возможна. Именно в нашей ситуации земство - единственная возможность реализовать в действии потенциал народной энергии, сознание и силу народа. И не следует откладывать это. При разбухающем, при коррумпированном, при мертвенном сегодняшнем бюрократическом аппарате я не вижу другого выхода, как можно иначе справиться с этим наслоением коммунистической номенклатуры, которую мы взяли себе в наследие. Этот аппарат сам по себе не доведет нас до добра. Сам по себе он вообще нас никуда не выведет. Введение земства соответствует единственно верному общечеловеческому пониманию, что власть государственная не может быть вообще никогда источником народной жизни. Она может только или помогать ей, или вредить.

Отказываясь от советского обморочного сознания, усвоим наконец, что правительственная власть не должна распространяться на области, где свободное дыхание людей и их самоопределение. Земская деятельность привлечет множество людей, которых сегодня и близко не подпускают к власти, не только к власти - к решению малейших важных вопросов. Она раскроет силы народа. Она разовьет его государственное правосознание, которое, да, у нас сегодня слабое. У нашего народа слабое правосознание, но его нельзя иначе развить, как только начав применять на деле. А параллельно тому? Параллельно тому - да, мерами экономическими должна быть обеспечена экономическая независимость каждого гражданина. Собственность и особенно - особенно! - земля должны достаться людям труда и умения, а не каким-то перелетным химерам. Без экономической самостоятельности масс никакой демократии у нас никогда не будет.

К сожалению, в сегодняшнем государственном устройстве России во многом нет ясности. Ну, например, - соотношение центра и регионов. Ведь нет определенных рамок распределения бюджета и прав. Нет. И во многих регионах просто стоны раздавались: хотя бы были точные рамки, законы - что центру идет, что нам.

А сегодня так. Существует 89 так называемых субъектов Федерации (великолепное слово!). Из этих 89 только 15 регионов - кормящие. То есть - не берущие дотации, а дающие больше, чем они берут. И вот эти 15 кормят 74 остальных. И скажите, этим кормящим регионам, какой им смысл развивать производство? Какой им смысл получать новые доходы? Ведь все загребет центр, а потом придется по советскому порядку идти туда и кланяться: пожалуйста, дайте нам, сколько вы можете отпустить. Современные, сегодняшние, областные администраторы - и крупные - жаловались мне: какая-то безотзывность центрального аппарата. Бывает так, что и в аварийных ситуациях нельзя докричаться. Секретари, секретари, секретари...

Неясность нашего государственного устройства во многом проистекает из так называемого федеративного устройства России. Десятки регионов у нас объявлены автономными республиками и национальными округами. Причем чаще всего так называемая титульная нация, то есть та, по которой названа республика, составляет много-много-много меньше 50 процентов. И тем не менее создается антидемократия: меньшинство должно управлять большинством.

Да, нация должна контролировать, административно контролировать только ту территорию, где она составляет ясное большинство, а лучше - квалифицированное: две трети, три четверти. Тут не может быть спора. И никто не говорит о культурном развитии. Культурному развитию я посвятил в свое время много выступлений. Я за расцвет культур всех наций, даже тех, которые 500 человек насчитывают. Но сегодня в этих республиках русское большинство утеснено и унижено. А между тем, русские в России составляют более чем квалифицированное большинство - четыре пятых.

В 93-м году обе тогда непримиримо боровшиеся группировки в страстной охоте за голосами автономных республик допускали им подачки и обещания. И гуляли такие выражения: "самостоятельные международные шаги автономии". Да ведь это сумасшедший дом! И вот тогда края и области наши, русские, в отчаянии стали объявлять себя тоже республиками, чтобы тоже получить какие-то права. Я издали наблюдал это, сердце разрывалось. Я убежден, что вот в то время, во второй половине 93-го года, Россия начала распадаться. И в считанные месяцы ей предстояло распасться. А еще эти отдельные договоры центра с автономиями! Ну кому в голову придет, чтобы Вашингтон пригласил Техас для равных государственных переговоров! Или чтобы боннское правительство стало на равных разговаривать с землей Пфальц! А имейте в виду: и Соединенные Штаты, и Швейцария как раз, в отличие от нас, - самые настоящие федеративные государства. Но они понимают, что такое унитарное начало. Унитарного начала если не будет - государство развалится. А у нас вот так.

А еще эти национальные округа. Я насмотрелся во многих местах, но скажу про Тюменскую область два слова. В Тюменской области два национальных округа, целых два. Они, соответственно, имеют своих представителей в Тюменской областной Думе. И вот они приезжают, голосуют и принимают какое-то решение Тюменской областной Думы по Тюменской области. Потом они уезжают к себе, заседают в своих Думах и там выносят прямо противоположное решение, после чего говорят: мы - субъекты Федерации, и сразу едут жаловаться в Москву. Что остается от Тюменской области? Это еще больший сумасшедший дом!

Но, отходя от этих политических противострастий, признаем нашу всеобщую великую дремоту, всех нас - и законодательной власти, и исполнительной власти, и всего нашего народа в нашем чудовищном равнодушии к 25 миллионам отрезанных от нас соотечественников. Три года назад наше руководство с легкостью признало фальшивые административные границы, нарезанные Лениным и его последователями, за государственные. И в 24 часа наши соотечественники оказались "за границей", "иностранцами", многие в тех местах, где жили отцы их и деды, а теперь они притесняемы, а теперь они изгоняемы. А мы? Это глухота национального сознания, которую я не могу назвать иначе, как национальным безумием. Где мы видели такое вообще в мире? Попадают в беду один, два, три, четыре гражданина какой-нибудь страны - собирается чрезвычайный совет министров, посылаются флоты на устрашение и для демонстрации. Или когда-нибудь Германия признавала ГДР заграницей? А мы? А мы все признали.

Мне пришлось сильно столкнуться с этим на сибирском пути. На сибирском пути я контактировал, во-первых, с Федеральной миграционной службой и, во-вторых, ко мне приезжали делегации из Южной Сибири, то есть из так называемого теперь Северного Казахстана с рассказами о своем утеснении - национальном, культурном, духовном, служебном, финансовом. Я с этим сильно столкнулся. Я брал цифры и видел, как мало мы отпускаем на помощь нашим соотечественникам, какие жалкие пособия в размере минимальной зарплаты даем ограниченному числу категорий: одиноким матерям, инвалидам, пенсионерам. И кому это удастся - получить ссуду, - это счастливчик. А мы у себя никого не освобождаем от налогов.

Говорят: нет денег. Да, у государства, допускающего разворовку национального имущества и не способного взять деньги с грабителей, нет денег. Говорят: нет денег. Да, у государства, которое, переходя к демократическому строю, утроило свою бюрократию, нет денег. Говорят: нет денег. Но пустуют (я ехал и видел), пустуют, пустуют, пустуют российские земли. Так помогите нашим соотечественникам их заселить! И это мы отвергаем их при нашей смертности, мы отвергаем их при том, что едет наилучший профессиональный элемент, все еще не потерявший вкуса к творческому труду. Опять нет законодательства.

Есть еще встречная волна так называемых мигрантов. Объявили себя республиками и суверенными государствами, но почему-то их граждане приезжают к нам с большими деньгами и не идут ни в какую федеральную миграционную службу, и не идут вообще ни к каким властям, а просто сразу покупают дома, квартиры, земельные участки и место для своей работы. И мы ничего не можем сделать, нет - потому что нет законодательства об иностранцах. Государственная Дума опять не успела дать закон об иностранцах. И я сегодня столкнулся в Ставропольском крае (я не буду надолго отвлекать ваше внимание)... Они подробно написали, насколько эта незаконная миграция (это "горячая точка", там рядом все), насколько эта незаконная миграция ущемляет коренное население: в жилье, коммунальных услугах, транспорте, медицине, образовании, имущественных объектах. Они пытались ввести квоты, визы, пытались установить срок оседлости, после которого приезжий может требовать участия в приватизации. Некое ГПУ (надо же настолько потерять чувство языка!), ГПУ при президенте - это Главное правовое управление - поставило: "Нет!" Нет - потому что это нарушает права человека. Ну, поезжайте в Америку с любыми деньгами без разрешения, посмотрим, будут с вами разговаривать о ваших правах человека или не будут? В 48 часов - назад!

Наконец, мы же страна без контролируемых границ. Как во всем мы вышли из коммунизма самым искривленным, самым нелепым, самым болезненным образом, так и здесь. Россия одной из самых первых республик объявила свою "независимость". От кого независимость? От 25 миллионов брошенных соотечественников. В Беловеж близоруко не позвали Назарбаева, почему? В Беловеже близоруко поверили Кравчуку, без всяких гарантий, что действительно будет реальный государственный союз, действительно будет. А он на второй день рассыпался. А потом кинулись в другую крайность: создали хрупкое, безжизненное СНГ. Вы же сами видите, ну кто серьезно верит в СНГ или в то, что оно будет существовать?

Надеюсь, в моей последней недавней статье "Русский вопрос к концу XX века" мне удалось показать, что это были исторические ошибки России - проникать в Закавказье и проникать в Среднюю Азию. Так вот, пришла пора эти ошибки исправлять. Из Средней Азии и из Закавказья пришла пора нам полностью уходить. Средняя Азия и Азербайджан сегодня со страстью идут в мусульманский мир, они неизбежно туда вольются, мусульманский мир растет. Это будет великое явление XXI века. Не надо нам там путаться. Но нельзя же при этом отказывать Белоруссии. Белоруссия тянулась к нам - мы отказали из соображений кармана и экономики, которые, конечно, у нас превыше всего. Мы как будто не видим, что сегодня в массах белорусского и украинского народов растет понятие, что это болезненный разрыв многомиллионных родственных связей, что мы родные народы, что мы должны быть вместе.

А вот из Казахстана, из Казахстана нам никак нельзя бежать. И я говорил это делегациям, приезжавшим ко мне. В Казахстане казахи составляют еле-еле 40 процентов. А 60 процентов - не казахи. И Назарбаев прекрасно это понимает. И Назарбаев все время предлагает нам кооперацию. Только кооперацию, я бы сказал, не в тех формах. Он предлагает кооперацию в таком виде: вот сверх всех наших бюрократий, которые уже невыносимы, построить еще наднациональную, из пятнадцати государств еще бюрократию, еще много там советов и организаций, и вот там по праву единогласия голосовать, если кто вето наложил - вот вето. А иначе, пугает он нас, а иначе соединимся с Турцией. То есть сделают наших соотечественников подданными будущей Турецкой империи.

Назарбаев чувствует необходимость кооперации, и мы должны ему эту кооперацию дать. Мы должны ему прежде всего дать экономическую кооперацию, это уж безусловно и в первую очередь. Но, я бы сказал, мы должны ему дать и такую кооперацию: совместную с Казахстаном охрану южной и юго-восточной границы Казахстана. Нелепо и бессмысленно нам строить границу от Казахстана, где столько наших. Но и нелепо, бессмысленно и преступно нам ронять российскую кровь между Таджикистаном и Афганистаном. Какое наше дело, что там происходит между группировками? Какое наше дело в той войне? Не там нам стоять! Я думаю, что мы должны с Казахстаном заключить вот такое кооперативное соглашение по границам. И защита притесняемых сегодня культурно, и служебно, и духовно наших соотечественников в Казахстане должна быть главным содержанием нашей внешней политики вот тут, а мы ее меньше всего чувствуем. Я четыре года назад говорил и повторю сегодня: надо стремиться к единому государственному союзу трех славянских республик и Казахстана.

На пути моем я встречал еще такие очень резкие высказывания от простых бесхитростных людей, но и от весьма грамотных, от наших отечественных предпринимателей и тамошних. Они говорили: поймите, Россию разваливают с умыслом, это не может быть чьим-то задуманным планом, но слишком последовательно разваливают, чтобы это было только безмозгло. Я всюду спорил. Я везде отрицал. Я говорил: нет заговора, нет умысла. Но если столько недомыслия, тогда что есть? А вот что, очевидно, есть: необузданные корыстные интересы поднялись высоко-высоко по ветвям власти, и многие в сетях корысти.

Вон в 93-м году Краснодарский и Ставропольский края изобиловали зерном, а мы почему-то покупали его за границей. Сегодня пропадает оренбургское зерно, а мы покупаем его за границей. Это почему?

Сравню, еще раз вспомню российских либералов 1917 года. Они были незадачливые. Они, взяв власть, растерялись. Они довели Россию до хаоса, но ни один из министров Временного правительства не был взяточник, ни один из министров Временного правительства не был вор!

Мне уже не остается времени о многом сказать. И я больше всего хотел бы сказать о грядущем, все еще грядущем, но, к счастью, еще не состоявшемся законе о земле. Говорил и буду еще говорить. Да, строго говоря, если в Третьей Государственной Думе в зале сидело 50 натуральных крестьян-хлеборобов, то сидят ли сегодня здесь один-два хлебороба натуральных? Или только представители совхозно-колхозного начальства?

Продавать, продавать землю с аукциона скороспелым нуворишам - это значит продать саму Россию. Остальные станут батраками, но страна земельных батраков никогда не станет демократией.

А в заключение разрешите перейти снова к вашей, пятой Думе. Я не могу скрыть огорчений, что здесь происходят время от времени скандалы, бойкоты, спектакли демонстративных уходов или изнурительные процедурные споры. И это - при вялом темпе законодательной работы и поверхностном характере иных уже принятых законов.

Еще есть одно общее с прежними Думами. Я отмечал в тех Думах: из 400 депутатов на трибуне всегда мелькало каких-то 15-20 одних и тех же, одних и тех же. Боюсь, что это немного наблюдается и у вас.

Еще сравню с прежними Думами. Дореволюционные думцы имели весьма скромное жалованье, они не имели ни казенных квартир, ни казенного транспорта, ни череды оплаченных заграничных командировок, ни устройства на летний отдых. К сожалению, ныне личный пример думцев не дает образца самоограничения другим ветвям центральной власти и эшелонам региональной власти. Небольшая часть депутатов в свое время, я знаю, пыталась протестовать против привилегий, но смолкла. А жаль. Меньше было бы привилегий у власти - не стало бы в избирательных кампаниях пустопорожних, ложных кандидатов, которые только болтаются ради себя. Власть - это не добыча в конкуренции партии. Это не награда, это не пища для личного честолюбия. Власть - это тяжелое бремя, это ответственность, обязанность и труд, и труд. И пока это не станет всеобщим сознанием властвующих, Россия не найдет себе благополучия.

Я, однако, сохраняю веру, что путь к исцелению России не закрыт. И через все развращения, и через все уничтожения, пережитые нами за 70 лет, наш народ еще удивительно сохранил и разнообразный, и богатый духовный потенциал. Я верю, что он одолеет и этот новый вид духовной заразы и презренных соблазнов.

Я неоднократно повторял: наша высшая и главная цель - это сбережение нашего народа, столь уже измученного. Сбережение его физического бытия, его нравственного бытия, его культуры, его традиций. И, может быть, еще нынешнему составу законодателей предстоит сделать первые исторические шаги на пути к подлинному, а не показно-фальшивому народному самоуправлению.

Если столько раз, столько раз мы возглашали: "К демократии! Идем к демократии!" - так надо же серьезно двинуться к ней.